На этой неделе пост Сергея Волкова о преподавании литературы в школе (сейчас он учит студентов в Школе-студия МХАТ и на филфаке НИУ ВШЭ, раньше работал в московской школе № 57) собрал множество комментариев. Не отбиваем ли мы интерес к литературе, заставляя подростков читать Чехова и Достоевского? Может, такой важный для развития личности предмет, как литература, лучше изучать факультативно, чем плохо?
Иллюстрация к роману «Война и мир»
Вот мы читаем в школе книжки, которые не писались для школьников. Ни «Онегин», ни «Мертвые души», ни «Вишнёвый сад». Считается так: читаем на вырост. Зато они будут знать, что такие книжки есть; они смогут к ним вернуться, когда вырастут. То есть — мы открываем им литературу.
А не закрываем ли мы ее в еще большей степени? Я уже здесь был; это я знаю; спасибо, читали — разве проставленная «галочка» не работает в минус? Как раз и не давая случиться первой встрече и первому пониманию в более подходящем возрасте?
А страшно. Страшно — вдруг без нас они никогда не узнают о Пушкине и Чехове? Лучше мы их загодя, пока они получают обязательное образование, уловим и снабдим знанием.
Полноте. Разве у культуры нет иных механизмов передачи, кроме школы? В школе нет обязательного музыкального и художественного образования — и что? Забыты Моцарт и Бетховен? Не устраиваются фестивали и концерты, люди не ходят в оперу и консерваторию, не слушают записи в инете?
Пропадают Перов и Серов, Малевич и Кандинский? Нет выставок и музеев? Да есть. На концерты и на выставки ходят люди, которые часто не изучали ни музыку, ни живопись, ни их историю и теорию. Если им интересно, они читают и готовятся, или слушают экскурсовода, или еще как-то апгрейдятся. Или не апгрейдятся — и понимают то, что они увидели или услышали, как хотят.
Люди ходят в театр и смотрят кино, хотя обязательного изучения кино и театра нет в школе…
Есть мильон способов припасть и получить. Или не припасть. Оно не пропадет. Передастся не мне, а соседу. Не мне сейчас, а мне потом. Не это передастся, а то… Как-нибудь это обязательно произойдет. И в целом — ничего не пропадет.
Можно испугаться: «Оно-то не пропадет, но ты-то пропадешь без. Припадай немедля! И в обязательном порядке!».
Да ладно. Я столько всего не читал и не прочту, что другие читали и считают абсолютно необходимым, без чего пропадешь. Столько всего открыл позже, чем другие. И не пропал. В мире есть многое, на что можно опереться. Может быть, помочь найти в мире свои точки опоры важнее, чем всех пытаться опереть на одно?
Иллюстрация к роману «Дубровский»
И сдается мне, что страх «если не мы сейчас, то они ничего не прочтут потом» — ложный. Если отменить в школах обязательную литературу, уверен — расцветут творческие клубы и ЛИТО, читательские и писательские кружки, лектории для желающих. И «Онегина» прочтут, когда это надо будет. И «Войну и мир». Толстой и без школы прекрасно проживет.
Да и в школах много где литература останется. Там, где есть умеющие собрать вокруг себя детей и поджечь их интерес. Думаю, это примерно пятая часть нынешних учителей. Не так уж мало.
Для всех же обязательным должен быть русский. С работой с разными текстами. Учить читать, видеть структуры и смыслы. Писать и думать.
А взрослые книжки оставьте взрослым. Блажен, кто вовремя созрел. А тощий плод, до времени созрелый, а иссушивший ум наукою бесплодной — не блажен.
Приобщили к литературе — или отбили охоту?
В комментариях к посту — а их оставляли и коллеги-словесники, и родители старшеклассников, и просто неравнодушные люди — мнения разделились. Пожалуй, самый веский и массовый аргумент «за» уроки литературы — такие, как они есть: «Если б не школа — не прочла бы классиков».
«Не до них бы стало после. А тогда… какой был кайф! Будто прикасаешься к какому-то запретному миру, будто тебе дают некий аванс, считают мудрее и взрослее, чем ты есть! Как шикарно, что со мной это было, и как жаль мне тех, кто не получил или не получит такой школы. Урезанное до удовольствия и якобы детского уровня образование учит потреблять, но не мыслить».
«Во взрослой жизни читать некогда! Некогда фатально, вот вообще. Даже учителю литературы, даже тому, кому сказочно повезло с учителями и в школе, и в вузе. Если бы меня в своё время не ткнули почти принудительно носом в Пруста — ну, когда бы я его ещё прочла? А он мне прямо вот очень нужен!»
Но и тех, у кого школьная программа отбила охоту читать классиков, достаточно:
«Недавно думала о том, что многое из прочитанного в школе было бы интересно прочитать сейчас, но как-то странно: я уже читала. Тем более странно перечитывать то, что не понравилось, хотя именно это и стоило бы рассмотреть новым взглядом».
«Берешь очередную художественную книгу в руки и думаешь: а вдруг я не пойму, что автор хотел сказать, учителя-то с методичкой в руках нету уже».
«Практически вся литература, которую изучают в средней школе создана а) для чтения и получения эстетического удовольствия от этого процесса, б) для взрослых читателей. А в школе в подавляющем большинстве подростки вынуждены не читать не спеша и с удовольствием, а готовить уроки по литературе среди прочих математик, физик и химий. Мало кому впоследствии, если он не связал себя с литературой и пр., удается вернуться к регулярному чтению (перечитыванию) классики, которую задавали в школе. Даже многочитающие люди в основном читают новинки, современную иностранную литературу и пр.»
Иллюстрация к роману «Евгений Онегин»
Не отступать!
Часть аудитории твердо убеждена, что без литературы в школе все развалится, и учить детей надо именно на сложных произведениях, проверенных временем и программой:
«У культуры нет другого механизма передачи, кроме того, чему учат в школе».
«Речь о том, чтобы обязательная программа смогла сформировать вкус, навык, интерес…»
«Вообще-то образование — для развития, а не для стагнации или деградации. Если давать по возрасту — развития не случится. Кому тяжело и не хочется грызть гранит науки, я бы предложила места в классах не занимать и время учительское не тратить. Есть много полезных навыков, ремесленных, чему можно обучать большинство. Поэтому и возникают лицеи и гимназии — для тех, у кого достаточный уровень для понимания Толстого. Всем остальным вполне хватит СОШей, и тут могу согласиться — можно давать что-то попроще».
Сергея Волкова даже язвительно заподозрили в поддержке семейного обучения (чего он, кстати, и не отрицает):
«Вообще в последнее время как-то многовато пошло статеек о том, что в школе на самом деле учиться вообще не надо, и зря там мучают бедных деток».
Современным детям — современную литературу
По другую сторону баррикад — те, кто или лучше представляет себе современных детей, или готов более трезво посмотреть на русскую литературу XIX века.
Вот, например, мнение школьного библиотекаря. «Не понимают они „Войну и мир“, умирают от скуки, от тоски даже у хороших литераторов. А вот подростковую литературу читают, обсуждают потом охотно. Привычка читать приведёт их к чтению классики непременно».
«Ну вот что такого даёт „Война и мир“ пупсу? В возрасте, когда нет полутонов, какое может быть глубокое понимание сложных взаимоотношений взрослых людей? Это вообще насилие над ребенком — заставлять в этом разбираться. Это все равно, что разбирать со школьниками драматические отношения соседа с женой, любовницей, начальником, партнёрами по бизнесу. Надо что-то попроще и не такое длинное, как романы — рассказы, повести».
«Надо детям читать то, что им по зубам. И объяснять всё непонятное. А всякие синекдохи с амфибрахиями — это только для тех, кто пойдёт на филфак».
Часть аудитории вполне представляет себе литературу в школе как чтение книг современных авторов, близких подросткам.
«И читать классику с детьми прекрасно, но, одновременно, читать что-нибудь, написанное „для детей“, не менее прекрасно. Я в детстве поглощала вперемешку такое количество классики и неклассики, что мама дорогая, — но только ни одного школьного урока литературы до 9 класса не помню. А книжки помню. И „Онегина“ в 7-м классе (бабушка подсунула), и „Как закалялась сталь“ в том же 7-м по программе, и „Четвертую высоту“, и „Большие надежды“ Диккенса, и „Страдания юного Вертера“, и чертову кучу сюжетов почти без авторов и имен „про одну девочку, которая…“ или про „одного мальчика, который“ (в советские времена в таких книжках недостатка не было и ничему плохому они не учили).
Сегодня эту нишу (не на века, но и не дрянь) заполняют в основном переводные издания „Самоката“, „Розового жирафа“ и др. Вы бы слышали, какой восторг вызвало известие, что в программу 7-го класса вошли „Стажеры“ Стругацких (как образец утопии) и „Дающий“ Лоури (как, в свою очередь, антиутопия). „Дающий“ всплыл так: разговаривали со взрослыми в поездке об этих жанрах, а буквально крутившийся „под ногами“ мальчик встрял: мам, это что ли как „Дающий“? А с другой стороны жрет совесть — „Дубровского“ не проходили и „Портрет“ Гоголя, Диккенса не читали и Стендаля тоже… Может, все предметы отменить, а одну литературу оставить?»
Add Comment