Красота

Раздражает ребенок: что делать? Мама на консультации психолога

Один из секретов спокойствия «ленивой мамы», о которых пишет в одноименной книге психолог Анна Быкова, — научиться понимать, как возникают в нас сильные эмоции. Почему мы раздражаемся на ребенка, сердимся на себя? До слез переживаем, когда ребенок адаптируется к детскому саду или отказывается делать уроки… Все дело во внутренних персонажах, которые в данном конкретном случае диктуют свою волю. Давайте с ними познакомимся.

У мам так бывает: сама провалялась все утро в кровати, с малышом под боком, а потом сама себя изгрызла за то, что не протерла полы, пока спящий ребенок такую возможность предоставлял.

Сама против себя — удивительно, но это факт. Человек умеет сам себя критиковать и наказывать. Мне даже доводилось слышать вариант тотальной критики, полное неприятие себя: «Ненавижу себя за это!»

Если смотреть на личность как на совокупность разных внутренних персонажей, то происходящее становится более понятным. Вот у меня, например, есть внутренний психолог и внутренний педагог — отражение моих профессий. А еще у меня есть внутренний родитель и внутренний ребенок — в этом я не оригинальна, они у всех есть.

Вообще этих персонажей у меня целая толпа. У вас тоже. В каждом из нас толпа. Когда какой-то внутренний конфликт происходит — это один персонаж с другим спорит. И когда возникает недоумение: «Вообще не понимаю, как я могла такое сказать» — это на самом деле один персонаж сказал, а второй потом недоумевает.

Персонажи внутри нас различаются по уровню своего психологического здоровья. Есть здоровенькие, а есть травмированные. Когда рулит здоровенький персонаж, мы мало переживаем. Мы скорее рациональны и деятельны. Эмоции зашкаливают тогда, когда проявляет активность не совсем здоровенький персонаж или даже сильно травмированный.

Если вас раздражает поведение ребенка

В момент, когда вы испытываете сильные эмоции, попробуйте представить внутреннего персонажа, который именно так реагирует на ситуацию.

— Меня бесит, когда дочь говорит «нет». Мне даже кажется, что она на все говорит «нет». Иди есть — нет. Иди спать — нет. Одевайся — нет. Ей всего-то пять лет, а она мне, своей маме, говорит «нет»! Разве можно маме говорить «нет»?!

— Что стоит за вашим раздражением? Давайте копнем поглубже, — предлагаю я.

— Наверное, зависть… Да, я завидую, что она может так легко говорить «нет». У меня с этим проблемы. Я до сих пор не могу спорить с мамой.

— Попробуйте представить персонажа, который так остро реагирует на отказ дочери. Кого вы видите?

— Я вижу ребенка. Девочку. Она похожа на меня в детстве. Ей очень хочется сказать: «Нет, я не хочу», но нельзя спорить с мамой.

Еще один диалог с мамой, на этот раз мамой мальчика.

— Он делает ошибку. Выполняет домашнюю работу и делает ошибку. Меня всю трясет в этот момент, а ему хоть бы что. Он небрежно исправляет ошибку. При этом, исправляя одно, может допустить ошибку в другом. Зачеркнул и еще зачеркнул. И спокоен. А у меня прямо паника какая-то начинается.

— Попробуйте представить персонажа, который так остро реагирует на ошибки. Кого вы видите?

— Это девочка в школьной форме. Она отличница. Это я в детстве. Я панически боялась ошибок. Я рыдала над каждым исправлением. У меня был страх, что меня назовут плохой.

Если ребенок вызывает у мамы негативные чувства, это значит, он не хочет играть в маминого внутреннего ребенка. Внутренний ребенок в этот момент возмущен: «Как же так? Почему ему можно, а мне нельзя?».

Когда мой сын агрессивно протестовал против чего-либо («Я не надену эти перчатки, они колючие!»), мне было очень трудно это выдерживать. Потому что мой внутренний ребенок — это послушная девочка. Мои ожидания, что все дети должны вести себя так же, разбиваются о реальность.

Когда я убираю эти ожидания, я признаю, что мой ребенок не обязан играть в моего внутреннего ребенка, и появляется новое понятие нормы. Это нормально, когда ребенок протестует. У него может быть свое мнение. А если я начинаю считать такое поведение нормальным, я легко его выдерживаю.

Если вы сердитесь на себя саму

Если свое собственное поведение вызывает у мамы негативные чувства, то чаще всего через этот вопрос — «Попробуйте представить персонажа, который так остро реагирует на этот поступок» — мы выходим на родительскую фигуру. Критикующую, обесценивающую, сомневающуюся.

— Это какой-то постоянный самосаботаж. Я придумываю проекты, а реализовать их не могу. Я составляю себе план на день, на неделю. Пока пишу планы, чувствую подъем. А потом сдуваюсь. К концу дня, когда понимаю, что ни один пункт из плана не выполнен, чувствую досаду, гнев на себя.

— От имени какого персонажа вы пишете планы? Попробуйте представить.

— Это такая девочка с горящими глазами. Юная девушка. Знаете, такая, как в кино: активистка, спортсменка, комсомолка и просто красавица.

— А какой персонаж заставляет «сдуваться»?

— Это такая усталая женщина. Она говорит: «Не сейчас, не время, не всем дано, ты не справишься, у тебя не получится». Она похожа… на мою маму.

Когда мы выявляем внутреннего персонажа, у нас появляется возможность отстраниться от него и наблюдать со стороны. Когда что-то становится видимым — оно перестает нами управлять. Внутренний персонаж — это не я. Это лишь часть меня. Я значительно больше. У меня таких персонажей — толпа. И я могу выбрать кого-нибудь более здоровенького.

В момент сильных эмоций я могу сказать себе: «Стоп! Что за персонаж сейчас активизировался? Как он выглядит? Чего боится? Чего хочет?». Удивительно, но эмоции после такого внутреннего диалога становятся значительно слабее. Как будто, представив персонаж, я возвращаю ему его эмоции: «Это твое. Возьми. Мне не надо».

С ребенком к психологу — а проблема-то у мамы

Каждый раз, когда ко мне на консультацию приходит мама по поводу ребенка, мы делаем вывод, что работать нужно все-таки с мамой. (Если бы приходили папы, мы бы и с папами работали, но пап почти не видно.)

Запрос по поводу плохой адаптации к детскому саду. Из разговора выясняется, что адаптация у ребенка не такая уж и плохая. И что разлука более травматична для мамы, чем для ребенка. Ребенок со слезами заходит в группу, но потом быстро успокаивается, ест, спит, играет. А мама все это время места себе не находит, плачет и ищет аргументы для папы, почему стоит забрать сына из детского сада.

— Когда за ребенком закрывается дверь садика, я чувствую такую сильную тревогу, прямо ужас.

— Попробуйте представить, что это не ваши эмоции, а какого-то персонажа. Вы смотрите на него со стороны. Как он выглядит?

— Это девочка. Совсем маленькая девочка. Это я. Я очень боялась садика. Меня там обижали. А я боялась сказать маме, что меня обижают другие ребята. Зачем-то вместо этого врала маме, что я дружу с ними. Как будто мама все равно не сможет меня защитить, а только расстроится. Так было: воспитатель отругала маму, что поздно пришли в садик, опоздали к завтраку. Она, наверное, просто строго сказала, а мне показалось, что прямо отругала…

Так женщина, обратившаяся за консультацией к психологу, приходит к выводу, что беспокоящая ее сильная тревога — не про реальный садик, куда ходит сын. Это ее личный страх, который остался с детства.

Запрос по поводу застенчивости ребенка. А ребенку всего-то два года. Рановато еще говорить о застенчивости. Нормально в его возрасте от чужих людей за маму прятаться. Почему же маму это так рано и так сильно беспокоит, что она даже к психологу на консультацию пришла?

Сама была застенчивой. Это очень сильно мешало и в школе, и в вузе. Каждый раз, когда ребенок демонстрирует нежелание контакта с другими людьми, мама проваливается в своего внутреннего ребенка, который краснеет у доски, предпочитая получить двойку за прекрасно выученный урок, но только бы не говорить перед всем классом.

Запрос по поводу коррекции роста у девочки-подростка. Да-да, я тоже поначалу удивилась, при чем тут психология. Но мама решила, что это может быть психосоматика, подсознательное желание оставаться маленькой, инфантильной.

Рост, кстати, у девочки был нормальный, средний. Но маме казалось, что дочка ниже всех в классе. Она даже специально приходила на физкультуру, когда класс на улице занимался. Посмотрела на построении, что дочка третья с конца по росту, и решила, что пора к психологу.

Думаю, читатели уже догадались, что это не про девочку. Это тоже про маму. Про мамин комплекс невысокого роста. Это она в классе самая маленькая была. Специально мужа высокого искала, чтобы дети высокие были и «не страдали, как я». Надо ли объяснять, почему я ни разу с девочкой не увиделась? Верно, с мамой работали, комплекс роста убирали. Дочку рост вполне устраивал, а вот внутренний ребенок мамы комплексовал.

Когда в следующий раз очень сильно захочется что-то поменять в ребенке, спросите себя: «А что в этом про меня? Какой мой персонаж так остро реагирует?».

Почему мама по-разному относится к первому и второму ребенку

Кстати, во время детских ссор, бывает, мамы теряют нейтральность, чаще принимая сторону одного ребенка. Это тоже происходит потому, что активизируются разные персонажи. Я у разных мам спрашивала, в чем они видят причину.

Первая мама сказала:

— Мне кажется, что младшего я люблю сильнее. Поэтому испытываю большое чувство вины по отношению к старшему. Когда они ссорятся, первая реакция — защитить младшего, даже если он не прав. И честно говоря, я так и делаю. Но потом включается чувство вины. Я сама себя начинаю поедать: «Что ты за мать такая?!». От этого большое напряжение, я срываюсь и кричу на обоих.

Вторая мама сказала:

— Мне кажется, что старшего я люблю сильнее. Младший от незапланированной беременности. Я, наверное, так и не смогла это принять. Когда они начинают ссориться, какая-то травмированная часть внутри меня начинает ныть, что если бы его не было, не было бы и этих ссор. Я пугаюсь таких мыслей. Меня накрывает чувством вины. От этого большое напряжение. Я срываюсь и кричу на обоих.

Третья мама сказала:

— Я на автомате произношу фразу: «Он же маленький!». Так когда-то в детстве говорила моя мама. Я всегда слышала от нее эту фразу. Тут же в памяти всплывают картинки детства, когда сестра вырывает у меня куклу, а мама говорит: «Отдай ей, она же маленькая!». А с чего это? Отдать ей мою куклу просто потому, что она маленькая? Я злюсь на себя, что сейчас сама произношу эту ненавистную мне с детства фразу. И злюсь на детей, которые, сами того не зная, погружают меня в мой внутренний конфликт.

Когда рождается второй ребенок, внутри, в психическом пространстве мамы, рождается новая часть, новый персонаж — мама № 2. У первого и второго ребенка мамы разные. Физически это, конечно, один человек. Но психологически — два разных персонажа. Поэтому и отличается отношение к первому и ко второму ребенку.

Вы можете любить всех своих детей одинаково сильно, но при этом все равно любите их по-разному. Когда очень много тяжелых ссор происходит у детей, возможно, пришла пора помирить маму № 1 с мамой № 2. Мир внутри способствует установлению мира снаружи.

Дети, кстати, чувствуют, что у них разные мамы. Так, бывает, запретишь что-нибудь старшему, а он подсылает младшего к маме с этим же вопросом, в надежде, что мама № 2 разрешит то, что мама № 1 запретила…

Источник